Стоит ли говорить о том, что ночь была ужасная и спал я плохо? Ужаснее всего неизвестность, хотя это очень относительная неизвестность: я ведь знаю, что все плохо. Но невозмность сию минуту узнать, как именно плохо -просто плохо, очень плохо, совсем плохо, запредельно, ад, пиздец?.. - тоже приравнивается к неизвестности.
Когда я увижу своими глазами масштаб, мне, как ни странно, полегчает. По крайней мере, перестану воображать картины бедствий.
Я готов наложить на себя руки при мысли о том, что стало с моим личным имуществом. Обстановка квартиры, пол, обои, потолки и прочее - ладно, это все застраховано. Но мой ноут! Как подумаю, что он стоял на белом густавианском столике, и на него лилась с потолка горячая вода... Кстати, мои густаианские столики! Мой гардероб (тоже, наверное, не перенес этот потоп)! Мои книги (в том числе книги про няшечку из стокгольмского букинистического магазина)!!!! Другая мелкая бытовая техника (кроме ноута)!
Как я буду все это восстанавливать? На какие деньги? И сколько лет это займет? Где я найду точно такие вещи, если половина из них была куплена в разных странных местах или существовала в единственном экземпляре?..
Самое смешное, что ровно накануне отъезда я получил очередное письмо-отписку от префекта о том, что что трубы в нашем доме прекрасные и никто, кроме меня, не жалуется. Это письмо привело меня в ярость еще тогда, теперь же... Надеюсь, оно тоже погибло: если я опять увижу его и прочитаю, меня просто хватит удар.
Эта страна управляется на всех уровнях омерзительным ворьем, заслуживающим даже не люстраций, а смертной казни. Какой-нибудь веселой смертной казни.